Кавказ. Выпуск III. Европейские дневники ХIII–ХVIII веков - В. Аталиков

и выехал в сопровождении только одного казака. Когда он спускался с одного холма, в 2 лье отсюда, он услышал ружейные выстрелы. Его казак был убит, его лошади испугались и опрокинули его карету. В тот же миг на него напали и ударили саблей по голове и по руке. Затем его положили на лошадь и переправили через реку способом, о котором говорилось выше. Но поскольку он потерял много крови и находился в полуобморочном состоянии, пловцы были вынуждены поддерживать его.

По прибытии на место назначения ему перевязали раны, надели на ноги кандалы и цепь на шею. В других отношениях с ним обходились хорошо и хорошо кормили. Те, кто стерег его, не садились в его присутствии без его разрешения; эта учтивость была вызвана тем, что этот молодой человек происходил из ногайской княжеской фамилии Кассай, весьма знаменитой на Кубани. Он побывал во всех чеченских деревнях, которые должны были поочередно охранять и содержать его. Прекрасный пол, всегда склонный сочувствовать страданиям молодых людей, облегчал скуку его заключения, допуская его в самые интимные компании, представлявшие собой род ночных посиделок, где молодые девушки трудятся сообща, прядут грубую шерсть и в то же время развлекаются невинными любовными разговорами.

Когда намечалась одна из таких посиделок, девушки отправляли к властям юношей, которые ручались за пленного; затем с него снимали кандалы и передавали его поручителям, которые приводили его в комнату. Там его сажали на пол, затем хозяйка дома приносила ему чашку холодной воды. Пока он пил, все присутствовавшие стояли. После того как он выпивал воду, он считался принятым в общество, и его свобода здесь была настолько велика, что юный Таганов изучил чеченский язык и мог принимать участие во всех их развлечениях. Юноши играли на двухструнных гитарах, девушки пели, танцевали, и посиделки затягивались до поздней ночи.

Пленный часто бывал также в обществе молодых жен, которые не скрывали от него свое лицо и не прятались под покрывалом в его присутствии. Хотя там жены живут в домах мужей, но все же не так, как у черкесов: последние считают великим стыдом находиться постоянно вместе с женами; у них есть отдельные дома, куда муж входит только ночью и только тайком. Хотя мужчины-чеченцы, как сказал мне Таганов, всегда жизнерадостные, даже когда у них ничего нет, все же в них наблюдается склонность к сильнейшей вспыльчивости по самому незначительному поводу, особенно когда один из них проявляет некоторое свое превосходство над другими.

Некоторые чеченские деревни подвластны кумыкским князьям, другими управляют их собственные князья. Вопрос о независимости чеченцев не следует вообще поднимать, ибо покорить их невозможно, так как они покидают деревню, в которую вторгся враг, и уходят жить в леса и горы.

Наш пленник провел в своем приятном плену 5 месяцев, после чего чеченцы неожиданно посадили его на лошадь и увезли в высокие горы и доставили в страну лезгов – Анди. Там он увидел почти те же нравы, что и у чеченцев. Одежда женщин была другая, более сдержанная, дома – лучше построенные и убранные, но наблюдалась чрезвычайная скудость в пище.

Затем пленника увезли еще дальше на юг, но, не имея возможности хорошо уяснить себе эту часть его путешествия, я предпочитаю умолчать об этом. Насколько он понял, угрозы репрессалий вынудили чеченцев вернуть его.

25 ноября. Я провел этот вечер у епископа Кая, поскольку мне казалось весьма вероятным, что оссеты, или, иначе, оссы, – это оссилии Птолемея, помещаемые им на Дону, поскольку именно на языке оссов «Дон» означает воду и реку. Епископ ответил мне, что у него я не узнаю ничего нового, и что есть одна вещь, известная грузинам, что оссы некогда обитали на северной стороне гор, где они живут и сегодня, и что они пришли с Дона, преследуемые хазарами. Затем епископ Кай рассказал мне много интересного об албанах и утиях; каждое его слово проясняло мне горизонт моих исследований, и я проводил с ним каждый вечер. Я также начал составлять осетинский словарь с помощью одного выходца из этого народа, который говорил по-русски и по-грузински, и под руководством епископа, который знал этот язык, на котором он читал катехизис, напечатанный в Москве. Осетинский язык не такой трудный, как черкесский; напротив, все звуки в нем отчетливы и легки для передачи с помощью нашего алфавита.

Что же касается черкесского словаря, то я писал его под диктовку капитана Вильковского, родом поляка, но рожденного на Линии от черкешенки; он провел 15 лет в Черкесии в качестве переводчика. Я мог бы записать его под диктовку какого-нибудь черкеса, но их совершенно невозможно понять. Так же обстоит дело и с лезгами, но в другом роде: они крякают, как утки, а черкесы чирикают и смягчают все буквы.

26 ноября. Сегодня я расскажу кое-что о Шупшуа, что я собирался сделать уже давно, но не имел ясного представления о том, что это может быть; итак, пусть каждый поймет как сможет.

В первые дни сентября каждый черкесский князь оставляет свой дом, уходит в горы или в глушь леса и строит там шалаш из ветвей деревьев. Его сопровождают верные ему дворяне, но никто из его семьи не смеет к нему приблизиться, даже его брат. Здесь все маскируются, то есть закрывают лицо и не говорят по-черкесски, но на каком-то жаргоне, который называется «шакобза». Там собираются тайные друзья князя, которые вместе с ним воруют и грабят другие народы – мисджегов, оссетов и т. д. Они ходят с закрытыми лицами по той причине, что могут встретить людей, с которыми состоят в кровной вражде и которые могут их убить. Всех их знает только князь, и он находится в центре всех тайн. Этот маскарад длится 6 недель, в течение которых небольшие отряды в масках расходятся для совершения грабежей в окрестностях, и поскольку вся округа готова к самозащите, случается большое число убитых и раненых, в том числе и князей, поскольку они скрывают свое имя, без чего их щадили бы. Я знаю уже много слов из жаргона «шакобза» и надеюсь завершить мой словарь в Георгиевске, где мне указали человека, имеющего ключ к нему.

В диалоге Лукиана «Скифы, или О дружбе» имеются вещи, которые явно соответствуют этому черкесскому обычаю, и я весьма сожалею, что у меня нет с собой Лукиана.

Глава XII

Путешествие из Моздока в Георгиевск

1 декабря. В Екатеринограде. Здесь находится старый Главный штаб, а прежде была столица того, что называлось губернаторством Кавказа, и видны развалины недостроенных построек, как